Top.Mail.Ru
Иванова Людмила Андреевна. Посвящено маме
Посвящено маме (Потаповой Анне Петровне).
А мне было всего пять лет.
Я всю жизнь вспоминаю ту светлую весеннюю ночь 65 лет назад, когда раздался истеричный, громкий  стук в дверь. Ворвалась соседка в неглиже, выкрикивая  лишь  слова: «Победа! Победа! Радио, по радио сказали!».
Поднялась суматоха. Все целовались, смеялись, плакали. За окном одна за другой взлетали ракеты (рядом был госпиталь). Я - первоклассница бросалась от одного окна к другому, а мама плакала, плакала. Видимо, она вспоминала отца и то, что выпало на её долю.
Вспоминая свою жизнь, я считаю, что война для нашей семьи началась на полтора месяца раньше.
В памяти встаёт предвоенная  первомайская демонстрация.
Отец в шинели верхом на коричневом коне с белыми носочками впереди своего артдивизиона, а сзади пушки на конной тяге. Восторг!
Отец, Потапов Андрей Васильевич, был кадровым офицером Красной армии. В звании капитана он командовал артдивизионом в 48-ой дивизии. В 1940 году они были передислоцированы из Калинина в Ригу.
4 мая 1941 года отец со свом дивизионом и другими дивизионами, но без пушек, были направлены на «учения», и больше мы его не видели.
Мирная жизнь ещё продолжалась. Мама отправила меня с детским садиком на дачу. Там я впервые услышала слово «война». Что это такое я понятия не имела. Но приехала «тётя Макарова» на дачу и увезла меня и своего сына, моего ровесника, к себе домой в военный городок, где мы жили.
А ночью нас ребятишек подняли и повели в газоубежище, так как боялись газовой атаки. Стали от неё защищать - укутывать в мокрые простыни. А нам же любопытно, мы оттуда выглядываем. На улице солнце, ничего страшного, а я никак не могла понять, почему нужно закутывать в простыни да ещё мокрые. А бомбежку мы не слышали, потому что  звука её не знали. Через день мы уезжали - «эвакуировались» из Риги, а с другой стороны города входили немцы.
Мы приехали на пригородную железнодорожную станцию. Рядом со станцией было большое поле и на нём вырыты маленькие окопчики (пехотные, как я позднее  узнала). В этих окопчиках размещались женщины с детьми. Мы втроём, я, сестрёнка  двух лет и мама, тоже поместились в окопчик. Перед нами на путях стоял поезд.
Вдруг мама обнаружила, что оставила сумочку с документами дома, в квартире. Что делать? Как  же быть? Женсоветом решили, что нужно возвращаться. Она поехала, а нас оставила в окопчике под присмотром знакомых женщин.
Когда мы с сестренкой остались в окопчике одни,  что-то случилось. Я, разумеется, не поняла что, но все женщины подхватили своих детишек и бросились к поезду, а нас «двух пташек» двух и пяти лет оставили в окопчике, наказав «не высовываться». И хотя я нет, нет, да и нарушала их наказ, но сестрёнку держала строго - «из окопчика ни-ни». Только через 54 года я узнала, что произошло, когда нас оставили одних. Оказывается, началась стрельба.
Вскоре женщины стали возвращаться, и тут же вернулась мама. Документы она привезла, но потом всю жизнь желала здоровья и счастья незнакомому капитану, который помог ей - подвез на грузовике до  квартиры, а потом и обратно до станции. Вскоре началась посадка в поезд, и мы поехали.
На границе Латвии наш состав попал под бомбежку. Было солнечное утро, состав шел среди хвойного леса. Немецкие самолёты стали бомбить поезд. Пассажиры  выскакивали из вагонов на правую сторону по ходу поезда, а мама с нами как-то попала на левую. Бегает с нами двумя. Сестричка на руках, я, держась за юбку, за ней  между ёлок. Видимо не знала, что делать. Но потом нас носом в землю и на нас. Хотела загородить своим телом. Потом говорила, что лежу и думаю: «Ну, если меня убьют, а что с ними будет?».
Сбросив бомбы, немцы начали обстреливать из пулемётов там, где было больше  народа (в основном старики и женщины с детьми, которые  находились  с правой стороны).
Самолёты улетели. Мама увидела, что поезд тронулся, испугалась, что уйдёт. Сестрёнку на руки, меня за руку и к поезду. Оказывается, машинист проверял: разбит поезд или может ехать. Народ начал садиться в вагоны. Когда вошли в вагон, первое, что я увидела - всю в крови женщину, стоящую  у окна. Теперь мы ехали довольно быстро. На каждой станции кто-нибудь бегал за кипятком и все волновались, чтобы не опоздал.
Следующая бомбёжка ждала нас в Бологое. Помню, мы где-то прятались. Когда возвратились на станцию, увидели лошадь с телегою, на которой лежала мёртвая  женщина и сидела девочка чуть постарше меня без ноги.
Как мы попали в Тамбовскую область, сказать не могу. Только помню: барак в чистом поле, в котором была огромная столовая, где кормили эвакуированных. Барак запомнился тем, что когда из него выходили, всех встречал козёл. Я его ужасно боялась. Мама рассказывала, что в Тамбовской области мы пробыли довольно долго. Поэтому женщины  стали писать письмо Сталину, с просьбой переправить состав в Калинин. После его телеграммы, мы оказались там, где и мечтали.
Когда мы приехали в Калинин, то поселились в двухкомнатной квартире у моей родной тёти, маминой сестры как «уплотненцы».
Помню: в этот момент шли частые разговоры о том, что от отца  тёте было одно письмо. Он интересовался, где мы. Но всё это осталось разговорами, так как  письмо не было найдено. Это была единственная весточка от папы. Дальше - неизвестность.
По приезде мама сразу же пошла на работу, а нас определили в детский садик. Самое главное, что мне запомнилось в этот период - воздушный бой. Мы смотрели в голубое небо. Мне очень нравилось, когда взрывались около самолёта снаряды и образовывались шарики, которые на глазах увеличивались и пропадали. Было интересно, красиво и, конечно, непонятно значение этого.
Мама трудилась в рабочей столовой  рядом с домом. Там она мыла котлы, протвини. Когда я не была в детсаду, мы с сестрёнкой ходили к ней. Появлялись около её рабочего окошка. Она соскабливала с протвиней, на которых  жарилась рыба, пригоревшую муку, и этими крошками кормила нас.
Но вот время приблизилось к 14 октября 1941 года. Все в Твери знают, что это за день.

И снова в путь
С утра дядя Вася, тётин муж,  ушёл на работу на вагоностроительный завод. Где-то к обеду он вернулся,  и в доме началась суматоха - складывали узлы и авоськи. Этим же днём  мы опять пошли в эвакуацию, теперь уже пешком.
Я помню наш небольшой «табор»: нашей семьи, тётиной и двоих соседей Ильиных, много незнакомых людей. Дядя Вася вел на веревке корову.  Шли лесной тропой вдоль  Ленинградского шоссе. Все шли с узелками, даже корова, на которую набросали самые большие мешки. Я и двоюродный брат с вещмешками на спинах бегали,  обгоняли всех, забегали вперёд. Вдруг на пне мы увидели очень красивый блестящий с красной каёмочкой цилиндр. Мы к нему, кто быстрее. Дядя Вася бросает корову и с криками к нам на перерез. Оказывается, это какой-то взрыватель. Так мы первый раз получили урок опасности. Сколько и как мы шли, я не знаю, но в Медное я слышала, как стреляли пушки. Кто-то из взрослых  сказал, что вчера били дальше. Потом мы пришли на родину мамы в деревню Городище. Пришли вечером, а утром, когда проснулись, в деревне уже были немцы.
Я думала, что они какие-нибудь страшилы, а за столом сидели здоровущие парни и жрали шоколад. Обертки бросали под стол. Ребятишек в это время загнали на русскую печку. Как только немцы ушли, мы слезли с печки и стали собирать золотинки.
Следующие мои воспоминания. Бабушка Дарья с двумя своими внуками, то же эвакуированные  из Калинина, собралась идти по миру. Я пошла с ними. Светит яркое солнце, снег блестит и скрипит под ногами. Помню как вошли в один дом в деревне Знаменка. В избе светло от солнца, на лавке «отдыхают» хлеба. На столе стоит котёл с варёной в мундире картошкой. За столом сидят несколько ребятишек разного возраста. Так тепло и уютно. Бабушка Дарья просит подать что-нибудь. Нам дают по горячей картофелине, а бабушка просит отрезать по ломтику хлеба. Нам отказывают. Мы так и выходим с прижатой к груди картошкой. А так хотелось хлебца.
Не знаю почему, но мама переселилась там же в Городище в другой дом, своего двоюродного брата. Хозяин его, дядя Яков, был человек не очень приветливый. Пребывание в его доме  мне запомнилось тем, что у окошка на руках меня держал немецкий солдат и из солдатского котелка кормил меня гороховым супом. Видно не все немцы звери.
Следующий кадр из жизни. Мы почему-то ушли из Городища, стояли на берегу Волги. Темно, но  ярко светит луна. Промерзла Волга или нет? Следов никаких нет.  Тогда дядя Вася впереди с коровой  переходит  через Волгу, а мы на расстоянии цепочкой идём за ним в деревню то ли Якшино, то ли Яконово, не помню. Но в избе, куда мы зашли, находилось много людей. Но самое интересное то, что там мы вдоволь ели картошку и гречневую кашу. В деревне  корову конечно же отобрали немцы.
Среди эвакуированных была девушка-студентка Фаина. Она могла объясняться с немцами. В Яконово мы пробыли недолго. И опять суматоха - переход в другую деревню. Прибежал немец, начал выгонять нас из дома, вытащил из печки горшок с  гречкой и показал, что надо его взять с собой, дал маме четвертину молока для сестрёнки.  Собрались мы очень быстро и, растянувшись через поле, двинулись в сторону леса. А Яконово немцы подожгли со всех сторон.
Вышли мы из деревни засветло, а по лесу шли уже в темноте. Хорошо, что светила луна и лежал снег. Вдруг в небе появились три ракеты: красная и две зелёных. Я так этому обрадовалась, что  всё шла и ждала, хотела опять увидеть. Но больше их не было. Когда вышли из леса, то увидели деревню Афанасово, которая горела со всех сторон. Взрослые, посовещавшись, послали в деревню ходоков разведать обстановку. Кто остался ждать, залезли в сенной сарай. Возвратились посланники и сказали, что в селе нет ни немцев, ни наших, но в деревне из-за  пожара остался всего один дом. Собрали всех ребятишек и отвели в деревню. Нас накормили, чем могли,  и маленьких уложили поперек кровати, а кто постарше на сене, на полу. Я проснулась раньше всех детей. Вижу, женщины все  такие весёлые, суетятся. Топится печка. На столе стоит огромный котёл картошки в мундире и селедка. Вокруг стола сидят красноармейцы. Так пришли наши. Радость была безмерной. Я потом узнала, что это пришёл взвод разведки. Пошли разговоры о возвращении в Калинин.
Как мы возвращались в город? Помню только - был какой-то грузовик с сеном и меня всё время в него зарывали, боялись, что простужусь.
Когда вернулись в Калинин и пришли в тётину квартиру, то увидели, что в нашей квартире лазарет: в комнате поменьше - перевязочная, в большой - на сене лежали легкораненые. В стене на кухне - дырка, которую сначала заткнули, а потом дядя Вася её заделал. Нас троих - сестрёнку, меня и двоюродного брата загнали на печку и слезать с неё не разрешалось. На улице был жуткий мороз. Помню это потому, что под окном лежал тополь, треснувший вдоль ствола на две половины. Из-за мороза нас на улицу не выпускали, да и одеть-то было особо нечего. А когда удавалось выбраться на улицу, то мы по снегу катались на санках в огромную воронку от бомбы, упавшей  метрах в двадцати от нашего дома.  Весной в той же воронке обнаружили неразорвавшуюся бомбу размером больше метра. Осталось загадкой, как две бомбы  попали в одну воронку? Бомбу увезли  подрывники.
Есть в нашем городе в Заволжском районе улица 2-я Металлистов. Это за 8-ой школой. Начинается она от Перекопского переулка  (3-я горбольница) до остановки ул.Комарова. Так вот от этой улицы до самой Соминки росла только  густая берёзовая роща и было огромное поле, которое пересекала железнодорожная ветка до химбазы. Самое интересное то, что на этом поле  вдоль дороги со стороны Соминки были наши, а от дороги до ул. 2-ая Металлистов - немцы. На поле немцы нарыли окопов, траншей, ходов сообщения блиндажей. На строительство пошёл яблоневый сад, который рос перед нашим домом. Жили немцы в домах по улице, а наши солдатики в чистом поле. Особенно хорошо немцам жилось в двухэтажном доме № 12, так как ходы сообщения рядом, а  вход в дом был загорожен сараем. С чердака дома открывался вид до самой Соминки. Наши были как на ладони.
Подошло 1 апреля 1942 года. С утра шел тяжёлый снег, но к обеду он перестал, и нас выпустили погулять. Я,  как всегда, увязалась за братиком (девочек пока в нашем дворе не было). Мы отправились в траншеи, это была наша «детская площадка». Когда мы залезли в траншею, на другом конце сразу увидели несколько мальчишек. Они собрались в кучку и что-то рассматривали. Брат сразу побежал к ним и тут же стал гнать меня во двор. Но я не шла, было любопытно. Тогда он мне поддал и велел уходить. Размазывая слёзы, я поплелась домой. Я почти подошла к крыльцу, как вдруг  навстречу мне выскочила мама в накинутом на плечи пальто и бросилась бежать к траншеям. Я не поняла или от обиды и слёз не услышала взрыва (потом узнала, что они разбирали гранату - «лимонку»). В тот день погибло сразу пять мальчиков, а один был ранен (ровно через год  день в день и час он погиб под колёсами автомобиля). Среди погибших был и мой братик. Позже в этих же траншеях погибли ещё двое.
Вскрылась Волга. Ледоходом у Ленинградской заставы вынесло на берег труп бойца. На голой его груди была вырезана звезда, а глаза были выколоты. Вокруг стояли женщины и плакали.
В середине весны мама устроилась на работу на химбазу и я с сестрёнкой пошли в их детский садик. Однажды, придя из садика, я увидела, что перед домом установлены две пушки-зенитки, в стороне лежали ящики. Место вокруг было огорожено. Ребятишек близко не подпускали. Вокруг зениток суетились девушки и один дядька. Стреляли они всего один раз. После боя почему-то очень  плакала одна девушка. Простояли пушки около нас недолго.
В начале лета объявили воздушную тревогу. В это время мы были в детском саду и нас прятали в подвале. Это была последняя бомбежка на моей памяти. Военный год начался для меня бомбежкой и закончился ею.
Наступило лето, прошел год моей жизни. Сейчас мне 73 года. Оказалось, что первый год войны оставил у меня тяжёлые и яркие воспоминания.
Нам повезло. Наш город был оккупирован всего два месяца. Последующие годы были холодные, голодные, разутые и раздетые, но никакая опасность нам не грозила. Были и радости. Дали свет (кончились коптилки), заговорило радио, услышали голос Левитана «Говорит Москва». Освободили  Идрицу (там когда-то служил наш отец), Курск, Орёл, Ржев и другие города.
Нам было тяжело. А каково было нашим матерям? Как они всё это вынесли?
Спасибо и низкий поклон Вам матери «Детей  войны».
©2005-2024 Горбунов А.В. Разработка, дизайн, сопровождение.
Использование материалов данного сайта без разрешения автора запрещено.
Карта сайта
©2005-2021 Горбунов А.В. Разработка, дизайн, сопровождение.
Использование материалов данного сайта без разрешения автора запрещено.
Карта сайта
©2005-2021 Горбунов А.В. Разработка, дизайн, сопровождение.
Использование материалов данного сайта без разрешения автора запрещено.
Карта сайта
тверской фотограф
тверской фотограф
тверской фотограф